Уильям Шекспир. Один из величайших людей, когда-либо живших на планете, навеки вписавший себя в историю. Современное поколение может сколь угодно воротить нос от всего, что не обёрнуто в цветастую, шелестящую бумагу, а историки - спорить об истинном авторе его трудов, но факт оставался фактом - переоценить влияние Шекспира на мировую культуру было невозможно. Его произведения, которые когда-то считались новаторскими, сегодня - "скучная" классика, один из столпов, на котором держатся нынешние театр, литература и английский язык.
Конечно, Лэндон испытывал глубокое почтение к работам Шекспира. Была в них какая-то поразительная проницательность, способная просачиваться в саму суть человеческой природы. По этой причине они никогда не устареют. Впрочем, пригласив Вилму - точнее, Кали - на постановку одной из пьес Шекспира, Лэндон не рассчитывал, что его подопечная сумеет проникнутся такими же чувствами. Ему просто хотелось поделиться своим небольшим увлечением. К тому же, пусть Вилме он этого и не раскрывал, сегодняшний "Макбет" имел для него большое значение.
Казалось бы, в истории о губительности чрезмерных амбиций было бы легко поставить на роль главного героя (и по совместительству антагониста) тёмного колдуна, замыслившего сломать многовековые традиции. Лэндон прекрасно осознавал эту свою черту. Но без амбиций невозможно добиться перемен. Без амбиций человечество до сих пор сидело бы в пещерах, кутаясь в звериные шкуры и рисуя примитивные рисунки на стенах своих жилищ. Именно людские амбиции меняли курс истории, не важно к лучшему или к худшему. Но Лэндон не чувствовал никакого родства со слабым духом Макбетом, ослеплённым своим честолюбием и жаждой власти. Лэндон смотрел дальше и шире, а значит - видел больше. Ему не нужны были слава и почёт. Сила и власть не интересовали его сами по себе, они - лишь инструменты для достижения целей. Наследие - вот что имело значение. И он видел своё наследие в Вилме и Коди, в своих магических исследованиях и научных трудах, в ковене, который должен был перевернуть представление о тёмных и светлых ведьмах. В его истории он - Банко. Тот, чьё наследие переживёт его, даже если его имя будет забыто. Тот, кто умеет ждать. Тот, кто получает желаемое в финале. А Тобиас, заполучивший любовь нечестным путём, кого горе и чувство вины к концу жизни превратили в жалкое подобие человека - его Макбет. Какая ирония, что та, чьи руки подарили ему смерть, сейчас ехала вместе с Лэндоном на одноимённую постановку.
- Ты когда-нибудь читала Шекспира, Вилма? - Лэндон отвлёкся от пейзажа за окном и посмотрел в сторону регента. Они сидели на заднем сидении его автомобиля, за рулём был Матео. Никому другому Лэндон не доверил бы вести свою машину в такие неспокойные времена. - Ты можешь найти его архаичным, но не стоит недооценивать мудрость, скрытую в его словах. Кто-то даже мог бы сказать, что большинство ответов на вопросы жизни можно найти у Шекспира, - с мягкой улыбкой добавил колдун.
Говоря откровенно, Лэндон догадывался о том, какой ответ услышит. Он знал, что Кали была не слишком воодушевлена предстоящим спектаклем. Он был даже слегка удивлён, когда она согласилась сопровождать его сегодня. Кали редко осмеливалась ему перечить, но всё-таки это не было его распоряжением или частью её обучения, хоть он и правда верил, что в работах Шекспира можно было почерпнуть много полезного. Вероятно, будь на её месте Вилма - настоящая Вилма - она бы отнеслась к этому мероприятию с бо́льшим энтузиазмом... в компании кого угодно, кроме Лэндона. До чего необычная ситуация. Лэндон, впрочем, не оставлял надежды когда-нибудь исправить положение. Он ещё не знал, как подступиться к этому вопросу, простым извинением тут не обойдёшься. Пока одной личности Сьюз он помогал укрепиться в позиции регента и обучиться тёмному колдовству, пусть и не без выгоды для себя, жизнь второй личности стремительно рушилась. В сердце Лэндона не было никакой жалости к Тобиасу, но он осознавал, сколько горя смерть отца принесла Вилме. И чувствовал свою вину, несмотря на то, что удар был нанесён её же рукой.
Когда они подъехали к театру, Матео припарковал машину и открыл дверь перед Вилмой. По его виду сложно было судить о его отношении к предстоящей постановке, но это не имело большого значения - он был единственным, кто пришёл сюда не ради развлечения. Кэссиди и раньше редко обходился без его сопровождения, а сейчас, когда в городе была открыта охота на ведьм, он и вовсе перестал выходить в люди без своего нагваля. Конечно, вампиры так и не объявили открытую войну, но для колдуна было очевидно, что члены его ковена пропадают не просто так. Зачем бежать сейчас, когда они сумели разгадать тайну ритуала сотворения нагвалей? К тому же, он ведь и сам недавно подвергся нападению десмодов, которых так легко спровоцировало использование магии на людях. Нет, всё было не случайно. Однако, несмотря на опасность, Лэндон не собирался запираться в своём доме и лишать себя простых радостей. Он был вполне уверен в своей магии, а там, где её могло оказаться недостаточно - в дело вступал Матео. Обычным нагвалем его было не назвать. "Юноша", выглядевший лет на 25, на самом деле был старше Лэндона и владел обширным багажом боевых навыков, а ещё обладал звериным инстинктом выживания. Кэссиди был уверен в его верности и знал, что, при необходимости, может доверить ему не только свою жизнь, но и жизнь Вилмы. Ведь Матео уже несколько десятков лет безукоризненно справлялся со своей службой. Конечно, зная о том, что творят вампиры, он уже успел обзавестись и пистолетом с серебряными пулями, и кинжалом с серебряным лезвием, а на шее стал носить серебряную цепь, смазанную вербеной. Пронести в театр оружие, когда тебя сопровождает колдун и ведьма, совсем несложно. Также Матео, как и Лэндон, в эти дни не обходился без отвара из вербены. Сам колдун тоже приобрёл серебряный кинжал, что давно советовал сделать и другим членам ковена. Второго своего нагваля, Вельвет, девчонку, которую он не так давно проклял, Лэндон с собой не взял - она ещё только привыкала к обратной стороне привычного мира, плохо обращалась со своими новыми способностями и в случае реальной опасности была бы, скорее, обузой. А разбрасываться результатом своих многолетних трудов Кэссиди не очень-то хотелось.
При посещении театра Лэндон часто невольно вспоминал свою встречу с Коди, первую с момента его побега. Вот и сейчас, когда он оказался в фойе, в его памяти всплыл образ приёмного сына с девушкой, повзрослевшего и возмужавшего почти до неузнаваемости. Лэндон не рассчитывал тогда на радушный приём, но всё-таки не ожидал, что Коди на его появление отреагирует настолько резко. Хорошо, что недавно им всё-таки удалось поговорить и понять некоторые вещи. Колдун несколько мгновений простоял посреди помещения, пока Матео вопросительным взглядом не вырвал его из воспоминаний. Кэссиди помотал головой, после чего продолжил путь в сторону зала.
Лицо охранника, болтавшего с кем-то у входа в зал, показалось Лэндону отдалённо знакомым. Однако он не придал этому никакого значения - он был в этом театре далеко не первый раз и лица всех его работников давно уже ему примелькались. Вся компания проследовала к ложе, которую забронировал Лэндон.
- До начала осталось немного, - взглянув на часы, констатировал колдун, когда занял своё место. - Если не возражаешь, после спектакля сходим поужинать, - оторвав взгляд от циферблата, добавил он, обращаясь к Вилме.
